Любовь, сексуальность и матриархат: о гендере - Эрих Зелигманн Фромм

потенциальной неудачи он стремится доказывать, что лучше любого другого мужчины. Дон Жуан делает это непосредственно в сексуальной сфере, а среднестатистический человек – опосредованно, убивая больше врагов, принося с охоты больше оленей, зарабатывая больше денег и прочими способами добиваясь большего успеха, чем его соперники-мужчины.

Необходимо осознавать, что специфическая сексуальная роль мужчины является незначительным источником стремления к престижу и соперничеству по сравнению с побуждениями социальной и культурной природы. Как отмечают многие психоаналитики, антропологи и социологи, подобные желания главным образом становятся результатом переживаний, которые испытывают дети и взрослые в любой отдельной культуре. Доказано, что когда в ребенке поднимается тревога, он чувствует себя бессильным и неполноценным и, следовательно, ощущает необходимость искать признания окружающих, быть популярным, превосходить соперников. Современная социально-экономическая система построена на принципах состязания и успеха; различные идеологии превозносят их ценность; по этой и другим причинам стремление к престижу и соревновательности прочно укореняется в обычном человеке, живущем в западной культуре. Даже в отсутствие какой бы то ни было разницы в сексуальных ролях подобные стремления поддерживались бы в мужчинах и женщинах силой социальных факторов. Влияние этих социальных источников столь велико, что можно усомниться, обладает ли каким-то значимым количественным превосходством стремление к престижу у мужчин, обусловленное половыми факторами, которые рассматриваются в этой главе. Первостепенную важность здесь имеет не количество или степень, в которой соревновательность усиливается половыми причинами, а необходимость понимать, какие иные факторы, помимо социально обусловленных, приводят к развитию соревновательности. Так случилось, что в западном обществе культурное давление, испытываемое мужчинами, имеет ту же направленность, что и сексуальные факторы. Что касается женщин, в прошлом культурные и сексуальные факторы также вели в одном и том же направлении; но с наступлением фундаментальных перемен в положении женщины, которые со временем поместили ее в те же социальные и экономические условия, что определяют жизнь мужчины, социальные факторы для мужчин и женщин стали одинаковыми, а ныне существуют даже достаточные эмпирические доказательства, позволяющие считать, что эти социальные факторы на практике оказываются более влиятельными, нежели сексуальные.

Мужское стремление к престижу проливает свет на специфическую природу мужского тщеславия. Обычно считается, что женщины более тщеславны, чем мужчины. Вполне возможно, что истинно обратное, однако нас интересует различие не в масштабе, а в природе тщеславия. Ключевым свойством тщеславия у мужчины является желание хвастаться, демонстрировать, как он хорош «в действии». Он ведет себя так, словно живет в вечном кошмарном сне про экзамен. Он стремится показать, что ему не страшна неудача. Этим тщеславием, кажется, окрашено все, что делает мужчина. Пожалуй, не существует ни одного мужского достижения, начиная от любовных утех и заканчивая самыми доблестными подвигами в сражениях и в науке, которое не было бы до какой-то степени окрашено типично мужским тщеславием; это приводит к тому, что его действиям недостает серьезности.

Еще одним свойством мужского стремления к престижу является чувствительность к насмешкам, особенно насмешкам со стороны женщин. Даже трус может стать кем-то вроде героя из страха быть осмеянным женщинами, и страх лишиться жизни может оказаться слабее, чем страх осмеяния. На самом деле это типичное свойство мужского героизма – он не превосходит тот героизм, на который способны женщины, но отличается от него, поскольку окрашен мужским сортом тщеславия.

Шаткое положение мужчины по отношению к женщине и его страх перед осмеянием также создают условия для ненависти к ней. Эта ненависть подогревает стремление, выполняющее в том числе защитную функцию: доминировать над женщиной, иметь над нею власть, внушать ей ощущение слабости и неполноценности. Если он в этом преуспеет, ему не нужно будет ее бояться. Если она боится его – боится, что он лишит ее жизни, изобьет или заморит голодом, она не сможет над ним смеяться. Власть над человеком определяется не силой страсти и не сексуальной и эмоциональной продуктивностью. Власть опирается на факторы, которые можно контролировать столь жестко, что сомнений в компетентности никогда не возникнет. Кстати, именно обещание власти над женщиной становится утешением, которым патриархально окрашенный библейский миф одаривает мужчину в тот самый миг, как Бог его проклинает.

Следует упомянуть и еще одну, последнюю мужскую особенность, проистекающую из страха неудачи, не столько потому, что это «нормальная» черта, сколько потому, что она связана с проблемой, затронутой многими психоаналитическими сочинениями: желание мужчины быть женщиной. Хотя Фрейд вполне естественно предполагал, что желание быть мужчиной является одной из распространенных характеристик женской психологии, другие мыслители-психоаналитики отмечают у мужчин присутствие желания быть женщиной и предлагают тому самые разные объяснения. К одному из этих объяснений – зависти мужчины к возможности женщины вынашивать детей – мы обратимся чуть позже. Наша цель здесь – отметить связь между потребностью мужчины что-то доказывать и его желанием быть женщиной. Его положение «испытуемого» – это бремя, которое он несет без отдыха. Возможность избавиться от этого бремени подарила бы ему огромное облегчение – будь он женщиной, то освободился бы от него. Однако в нормальном мужчине это желание едва ли поднимается до уровня сознания и в количественном плане весьма незначительно. В невротичном же мужчине желание быть женщиной может быть крайне сильным, и не важно, вытеснено оно или выражается сознательно. Его мощь зависит от интенсивности страха неудачи, который, в свою очередь, уходит корнями в общую структуру личности.

Точно так же, как одни характерологические тенденции проистекают из главного мужского страха – страха неудачи, другие становятся результатом главного женского страха – боязни фрустрации и зависимости. Страх быть брошенной – как непосредственно в ходе полового акта, так и в эмоциональном и социальном плане – и страх быть зависимой составляют характеристику, которая обычно считается типично женской. Эта зависимость приписывается женской «природе». Традиционная роль женщины в любой патриархальной культуре такова, что страх зависимости возникает безотносительно каких-либо условий, специфических для ее сексуальной роли; но, опять-таки, социальные условия здесь ошибочно принимаются за природные. Однако несмотря на распространенное заблуждение о женской природе, в утверждении о женской зависимости есть зерно истины, которым не следует пренебрегать. Это результат ее конкретной сексуальной роли, о которой мы сейчас снова вкратце упомянем. Женщине не нужно ничего доказывать. Ей не нужно бояться неудачи, но в своем сексуальном удовлетворении она зависит от некоего внешнего фактора – а именно, от желания мужчины и от его возможности реализовать это желание. Он никогда не бывает до конца уверен, что у него получится, и этот страх уязвляет его гордость. Она никогда не бывает до конца уверена, что может положиться на него, и этот страх приносит ей неуверенность и тревогу иного рода.

Одной из черт характера, обусловленных таким положением женщины, является тщеславие, но это тщеславие по